Публикуем интервью на Радио Свобода с Игорем Мартыненко и Софией Баженовой, которых иркутские полицаи очень не любят. Обратите внимание на то, как полицейские узнают о местонахождении ребят, встречают их на автовокзалах и находят даже по пути в другой город. Для того, чтобы ваш телефон прослушивался, особо стараться не придётся.
Штраф 25 тысяч рублей, 7 суток ареста, открытие и прекращение административного дела – таковы предварительные итоги первомайской «Монстрации» в Иркутске. Во время шествия полиция не препятствовала его участникам, но спустя полтора месяца начала составлять протоколы. Автор иркутской «Монстрации» София Баженова и ее участник Игорь Мартыненко ответили на вопросы корреспондента «Сибирь.Реалий» – о кутузке, анархизме и готовности к электрошокеру.
– Во время «Монстрации» 1 мая чиновники или полицейские делали вам какие-то замечания, предупреждения?
София: Мы были готовы к тому, что нас будут «заворачивать», то есть нам откажут в проведении акции, и у нас был алгоритм действий. Мы даже не предполагали, что уйдем дальше территории торгового центра «Сезон», где начала формироваться колонна участников. Когда в 14:00 мы пришли к панно «Интернационал», к нам подошли сотрудник администрации Андрей Никеров и майор Федюкович как представитель ГУ МВД и вручили мне предупреждение.
Майор Федюкович, когда играла песня Ляписа Трубецкого «Капитал», стоял и пританцовывал
Мы вздохнули с облегчением, обрадовались, потому что все выглядело так, как будто они, грубо говоря, дали нам разрешение на то, чтобы мы проводили акцию. Более того, сам Андрей Никеров сказал так: «Да, к сожалению, хэппенинг не подходит ни под один закон Российской Федерации, поэтому проводите, но не нарушайте». Я повернулась к ребятам, которые стояли с плакатами и ждали начала акции, помахала этим разрешением и сказала: «Все, ребят, нам разрешили акцию», что все в порядке, давайте собираться. Больше никаких претензий по ходу всего мероприятия со стороны полиции и сотрудников администрации не было. И более того, майор Федюкович, когда играла песня Ляписа Трубецкого «Капитал», стоял и пританцовывал. В целом у всех было хорошее настроение, полицейские улыбались.
— То есть после того, как все закончилось, у вас не было никаких опасений, что вас попытаются привлечь к ответственности за «Монстрацию?
София: Изначально мы хотели провести серьезный митинг с шествием. И хотели выдвигать абсолютно серьезные требования. Например, поднять вопрос по делу «Сети», якобы террористической организации, это девять анархистов и антифашистов, их арестовали и пытали, выбивали пытками показания. Для этого мы три раза отправляли в местную администрацию разные уведомления. Точка сбора была одна, но маршруты были разные, и заявители были разные. И нам по всем трем маршрутам отказали. Нам предложили один вариант: Новоленино, парковка рынка «Филатовский». Это окраина города, рынок находится рядом с частным сектором, там высокая трава и деревья, прохожих нет. В общем, это было настоящим издевательством. Более того, мы просили, чтобы администрация аргументировала свою мотивировку, что якобы нет нигде места в центре города. Они сказали так: с восьми утра и до десяти вечера везде в центре города все занято.
Мы не знали, как провести мероприятие в людном месте, в рамках закона и все-таки высказаться. Это же 1 мая, для нас, для анархистов, это очень важный день. Мы проконсультировались с юристами, и нам посоветовали делать культурно-массовое мероприятие. Это мы и сделали, провели «Монстрацию».
Игорь: Мы живем в России, мы ни минуты не думали, что может быть так, что нам позволят высказаться и оставят это без последствий.
– Игорь, вас первым власти наказали за участие в «Монстрации». Как вы оказались в спецприемнике?
Игорь: Долгое время было затишье. 7 июня я пришел на акцию против роста цен на бензин, и началось. Сначала майор Бобров вручил мне повестку за участие в шествии «Он нам не царь» 5 мая. Через двести метров меня догоняет сотрудник полиции Баргеев, которому, видимо, Бобров сказал, что, вот он, Мартыненко, и вручает мне повестку за организацию несанкционированного массового мероприятия 1 мая. Я думаю, что сотрудники полиции определенное количество повесток носят с собой. После этих приглашений на составление протокола я сразу сотрудникам полиции сказал, что мне не очень интересно ходить в отделение, составлять протоколы, предложил сразу встретиться в суде.
София: У меня был день рождения, и мы 9 июня поехали на остров Ольхон, хотели отдохнуть, у нас в последнее время довольно напряженно работа шла. И уехали на пять дней.
Игорь: В мессенджерах мы никому не писали, куда едем и когда вернемся. Общение если и было, то только по телефону. И вот, мы возвращаемся с Ольхона, и на автовокзале, около нашей маршрутки, материализуются два пэпээсника и Баргеев и приглашают нас проехать в отделение. У них были ориентировки на нас, мы оба были объявлены в розыск.
Зашла женщина, замначальника отделения полиции, по-моему, и сказала, что нас надо отправлять в спецприемник, «сверху сказали»
София: Самое возмутительное, что мы дозвонились до нашего защитника Святослава Хроменкова, и он сказал, что находится недалеко от автовокзала и через пять минут подъедет. Мы полицейским сказали, что сейчас приедет наш защитник. Но вместо того чтобы его дождаться, они потащили нас в машину.
Игорь: Нас отвезли в отделение, туда приехал защитник. Полицейские старались все сделать в рамках закона. Впервые за всю историю моих задержаний составили три протокола: досмотра, задержания и правонарушения. В момент составления этих протоколов зашла женщина, замначальника отделения полиции, по-моему, и сказала, что нас надо отправлять в спецприемник, дескать, «сверху сказали».
София: А до того как меня увели составлять протокол о правонарушении, на меня составили протокол о помещении в спецприемник. Я спросила полицейского: за что? Он не ответил. Потом в протоколе я прочитала: за неповиновение сотрудникам полиции. Причем непонятно было, когда произошло неповиновение.
– В то время, когда вы находились в ИВС, там уже сидел координатор иркутского штаба Навального Сергей Беспалов. В интервью «Сибирь.Реалиям» он рассказал о том, что вас отсадили в камеру подальше от него, чтобы вы не перекрикивались…
Игорь: Да? (Удивленно.) Очень интересная информация. Я знал, что там Беспалов находится. Я не думаю, что мы бы перекрикивались, если бы нас посадили в смежные камеры.
София: На следующий день у нас был суд. В девять утра нам дали завтрак. В час нас увезли, то есть без обеда. И потом в течение девяти часов нас возили по судам, и не кормили, и держали даже без воды девять часов.
Игорь: Это обычная практика. Когда у меня было отдельное судебное по якобы неповиновению полиции, там предоставляли журнал, в котором я якобы расписался за получение сухпайка. Но такого не было. Чтобы доказать, что это подпись не моя, нужно делать дорогостоящую экспертизу. Мы ее не делали.
– Игорь, был суд, вас оштрафовали на 25 тысяч. В чем вас признали виновным?
Игорь: На суде мне вменялась организация несанкционированного массового мероприятия. Суд счел его политическим, основываясь на заявлении полицейских о том, что плакаты были двусмысленными. Наша позиция была в том, что хэппенинг, художественная акция, подразумевает, что можно нести любые плакаты. Мы пытались выяснить в суде у свидетелей обвинения, в чем двусмысленность. Они с трудом могли что-то сказать. И второе – меня признали организатором, потому что я регулировал движение колонны, у меня был мегафон.
Но я себя виновным не считаю. Во-первых, я убежден, что публичные акции не должны как-то согласовываться и спускаться от администрации, которая почему-то решила, что обладает монопольным правом на проведение мероприятий в городе. Они, конечно, объясняют, что предотвращают беспорядки, но практика показывает, что все, что могли сделать полицейские для предотвращения беспорядка во время монстрации, мы сделали сами.
– Вы были свидетелем со стороны защиты в суде по делу сотрудника штаба Навального Захара Сарапулова. Сейчас он отбывает семь суток за участие в «Монстрации». По-вашему, за что наказали Захара?
Игорь: На мой взгляд, за то, что он является сторонником Навального. Местная полиция очень «любит» определенную группу людей из штаба Навального и постоянно обвиняет их в чем-то. Я читал интервью Захара, у него есть подозрения, что все идет к возбуждению уголовного дела на него. Я думаю, это вполне возможно. Наверняка если бы кто-то другой шел с этой желтой уточкой и этим плакатом с нарисованной бутылкой и фразой «Это бензин или вино?», то его не привлекли бы.
– Дольше всех за «Монстрацию» пытались привлечь к ответственности вас, София. Трижды суд возвращал протокол в полицию, и в итоге судья закрыл дело. А что происходило с вами все это время?
София: Сразу после того, как мы переночевали в спецприемнике, меня привезли в Кировский районный суд. 18 июня судья Дмитрий Саликов дал 25 тысяч штрафа Игорю, а по моему делу вынес определение, что в протоколе очень много нарушений, и была нарушена процедура составления протокола. Я решила поехать в гости к маме, в Тулун, ей нужна была моя помощь. Нашла через интернет попутчиков. Кроме Игоря, никто о моих планах не знал. И 21 июня за 100 километров от города Иркутска машину, в которой я ехала, останавливает ДПС. Я спала в тот момент, просыпаюсь, вижу двух дэпээсников и участкового Баргеева. Я испытала и шок, и унижение. Я ехала с незнакомыми людьми, они не могли понять, что происходит. У меня даже не было возможности с этими людьми объясниться. Баргеев не дал мне никаких протоколов, никаких бумаг. Он только сказал, что у меня сегодня суд в три часа.
Теперь мы точно знаем, что телефоны прослушиваются даже по административным делам
– Решение суда удивило?
София: Я, честно говоря, не ожидала, что суд меня оправдает. Думаю, полиция будет обжаловать определение Кировского суда. И совершенно не факт, что областной суд утвердит решение суда первой инстанции. Но мы обязательно будем подавать жалобу в ЕСПЧ за все мытарства, которые мне организовали сотрудники полиции.
Игорь: Я из всей этой истории сделал вывод: ведется прослушка наших телефонов. Дело не в том, что мы сомневались в подобных методах полиции, просто теперь мы точно знаем, что телефоны прослушиваются даже по административным делам.
Ситуация в стране плохая для любого гражданина, который хочет жить спокойно, стабильно
– Как давно вы анархисты и почему?
Игорь: Я в анархистском движении с 2011 года. Там как раз вся эта буча началась вокруг честных выборов, был определенный политический подъем. Я учился на первом курсе. Где-то увидел агитацию тогда еще «Автономного действия», почитал, и написанное, в принципе, сходилось со многими моими представлениями. Я сам из маленького города, и вся эта политическая грязь… чем меньше город, тем она виднее, там понятно, кто за кого и «чья рука чью руку моет». Потом начал в этом во всем разбираться, участвовать в местном движении. Чем больше занимаешься политической деятельностью, тем больше становятся понятны многие проблемы. Есть такой лозунг «Личное – это политическое». Анархистские идеи дают широкое поле для подобного анализа.
– Как вы прогнозируете дальнейшее политическое развитие страны? что будет дальше и есть ли будущее у ваших анархистских идей в России?
Игорь: Ситуация в стране плохая для любого гражданина, который хочет жить просто спокойно и стабильно. Но, исходя из анархистского анализа ситуации с экономикой, с политикой, мне это, как ни странно, нравится, потому что она прямо в лоб «стучит» и показывает, как власть работает, как работает бизнес, как работают деньги и все остальное, что критикует анархизм. Если бы мы жили в Германии, нам пришлось бы долго растолковывать, почему плоха полиция, в России это все гораздо проще. Любой житель видит это, когда с него требуют взятки, избивают перед помещением куда-нибудь. Очевидно и противоречие между трудом и капиталом: когда показывают Дерипаску или начинают публиковать сверхдоходы наших чиновников, политиков и так далее.
С другой стороны, репрессии оставляют определенный отпечаток. Если бы я был анархистом в Германии, меня вряд ли бы постоянно таскали по административкам. Мы, анархисты, выдвигаем идеи против государства, против частной собственности. Мы просто считаем, что общество может быть устроено по-другому, без кем-то сверху навязанных устоев и репрессивных методов принуждения к следованию им.
В сложившейся сейчас политической системе выхода из ситуации, мне кажется, нет. Не нужно больших экономических познаний, чтобы увидеть, откуда берутся деньги, не нужно большого ума, чтобы понять, что все обещания, которые даются многими провластными и оппозиционными политиками, неисполнимы. В стране, где была растащена большая часть общественного имущества, где огромная дифференциация доходов, где очень много миллионеров и очень много бедняков, не перераспределяя ресурсы, не решая эту социальную проблему – причем, возможно, довольно радикальными методами, ничего не сделать. Все это будет нагнетаться дальше до той поры, пока у «котла не сорвет крышку». Выход будет понятен, когда это уже произойдет. Я не думаю, что в этот момент сразу наступит анархизм, но что-то интересное явно будет.
– Но есть ли в этой ситуации толк от ваших протестных акций, от последней «Монстрации», например?
Игорь: По опыту, краткосрочной пользы от протестных акций мало. Но в формировании политического дискурса на долгосрочную перспективу я уверен, что это очень полезно. Когда человек пошел в магазин за колбасой и увидел на улице протестную акцию, он понимает, что есть возможность протестовать, а не только на кухне говорить. Я не думаю, что одними митингами что-то решится, но все это развивается поэтапно. Митинги могут перерасти в забастовки, например, если говорить о пенсионной реформе.
По поводу «Монстрации», художественный протест – он тоже протест. У него другой окрас, может быть, он не так понятен. Акции Павленского – это культурный протест. Многие, конечно, удивляются, почему человек прибивает гвоздем свою мошонку к Красной площади, но я лично вижу в этом смысл. Потому что человек делает акт, которым привлекает внимание и интерпретирует этот акт для людей. Даже те, кто плохо отзывается об этом, все равно это видят, замечают и мотают на ус. «Монстрация», например, продвигает такую тему, как возвращение городского пространства людям. Мы можем устраивать карнавалы, шествия, прогулки, хэппенинги там, где нам этого хочется. В принципе хозяевами этого города являемся мы, а не власти.
– А многие ли ваши сверстники воспринимают происходящее так, как вы?
Игорь: Многие однозначно согласны с тем, что все будет только хуже в стране дальше и в плане экономическом, политическом, и репрессий будет больше. Мы и сейчас постоянно готовы к тому, что к нам придут с обыском, достанут «электровспоминатель» (шокер) и будут заставлять что-то подписывать, брать за что-то ответственность.
Мы против любой власти. Когда нас спрашивают – за Навального ли вы? Мы отвечаем: если Навальный хочет стать президентом, то мы его заранее ненавидим, как любого президента. Борьба за власть – это просто борьбу за кормушку.
Я вижу, как политизируются люди возраста от 18. В этом сыграла свою роль кампания Навального. Сейчас они пытаются анализировать ситуацию в стране. Сегодня кричат, что «Путин – вор», но завтра поймут, что в любом политике сидит этот самый «Путин».