29-летний москвич Алексей Сутуга — активист антифашистского движения, известный среди «антифа» под прозвищем Сократ.
30 сентября 2014 года Алексей был осужден на три года и один месяц Замоскворецким судом Москвы за «хулиганство» — за драку в кафе «Сбарро». Защитники активиста считают его дело местью сотрудников центра «Э», уже пытавшихся упрятать Сутугу за решетку по делу о драке в клубе «Воздух» (но тогда он попал под амнистию).
Правозащитный центр «Мемориал» признал Алексея Сутугу политзаключенным.
В марте 2015 года антифашиста отправили отбывать срок в в ИК-14 общего режима. Вскоре его посадили в ШИЗО, а через два месяца вынесли новое наказание — год содержания в ЕПКТ (единое помещение камерного типа). Сейчас Алексей Сутуга отбывает наказание в ИК-2 в Ангарске Иркутской области. Ольга Сутуга, мама Алексея, рассказала Зое Световой, как и зачем его «прессуют» в колонии.
— Это началось в Москве, когда в ФСБ захотели, чтобы Алексей с ними сотрудничал. К нему приходили еще в СИЗО, предлагали сотрудничество. Сказали, что он будет отбывать наказание не в лучших условиях, в колонии, отдаленной от Московской области. Так и получилось: его отправили в Сибирь. И там, в СИЗО, к нему снова приходили эшники, предлагали сотрудничество, а за это обещали, что он будет отбывать срок в СИЗО Иркутска, получит УДО. Но он не согласился на эти предложения.
— А что конкретно от него хотят? Чтобы он стучал на анархистов?
— По-видимому, да. Потому что он знает многих людей, он в этой среде достаточно авторитетный человек, имеет собственное мнение, к нему прислушивались не только анархисты, но и другие активисты. Он очень неудобный человек для спецслужб: всегда говорил правду, и им было очень важно его сломать и заставить с ними сотрудничать.— Как вы поддерживаете связь с сыном? Ведь ему не разрешают свидания, не пропускают письма, он не имеет права на телефонные звонки. Как вы узнаете, что происходит с ним в колонии?
— Только через адвоката. Когда адвокат к нему прорывается, то он узнает, что Алексей не получает писем ни от жены, ни от меня, ни от друзей. 30 ноября его выпустили из ШИЗО, где он провел десять дней, сейчас он находится в камере ЕПКТ в ИК-2 города Ангарска Иркутской области. Он должен там провести год — до конца мая 2016 года.— Он считается злостным нарушителем режима содержания?
— Вот некоторые нарушения, которые ему вменяют: не заправил постель, оторвана бирочка на одежде, спал в дневное время, сидя на табуретке. За все за это его признали злостным нарушителем. Когда его перевели в конце мая на ЕПКТ на год, начальник ЕПКТ сказал, что он оттуда не выйдет, остаток срока проведет в «крытке». И на зону общего режима он не вернется. Хотя по приговору суда должен отбывать наказание в колонии общего режима.— Алексей сидит в одиночной камере?
— Нет, их там четыре человека.
— Чем ему можно помочь?
— Он просит, чтобы всю эту ситуацию не оставляли без внимания, потому что если об этом не будут писать и говорить, то администрация колонии увидит, что они могут делать все, что хотят, и будут применять к нему еще более репрессивные методы.
— Сколько ему осталось до конца срока?
— Год и пять месяцев.
— Посещают ли его члены ОНК?
— Раз в два-три месяца к нему приходят сотрудники ОНК. Они постоянно пишут жалобы во ФСИН на нарушение его прав. И адвокаты пишут жалобы. Но это не помогает: на эти жалобы никто не обращает внимания.
— Те нарушения правил жизни в СИЗО, за которые его наказывают, — они реальные или надуманные?
— Там невозможно все правила соблюдать на сто процентов. Может быть, действительно была оторвана бирка. Но заточки точно не было, потому что, когда Алексея из СИЗО переводили в колонию, его обыскивали шесть человек, а дорога из СИЗО на зону занимает полчаса (Ангарск расположен в 40 километрах от Иркутска. — Открытая Россия), и совершенно непонятно, как у него могла появиться заточка, если все эти полчаса он находился в автозаке вместе с охранниками.
— Когда у вас с ним будет следующее свидание?
— В октябре мне уже было разрешено свидание с ним, но я не смогла поехать. Я поеду в конце декабря. Хотела попасть к нему на январские каникулы. Но не уверена, что получится. Когда адвокат зашел к начальнику колонии, чтобы узнать, возможно ли мне получить это свидание, начальник ответил, что никакого свидания не будет в связи с тем, что Сутуга социально опасный.
— Разве это соответствует закону?
— Нет, конечно, по закону мне положено свидание. Я написала заявление начальнику колонии, что прошу предоставить мне свидание. И если в течение пятнадцати дней он мне не ответит, то мы снова будем писать очередную жалобу. Но, к сожалению, эти жалобы ни на что не влияют. Мы пишем во ФСИН, в прокуратуру, в суд.
— Что Алексей делает? Книг у него нет, прессу он не получает?
— Книги для него не принимают, прессу, которую мы для него выписали, ему также не передают. Я написала начальнику заявление с вопросом, куда пропадают те печатные издания, которые уходят с почты в колонию на имя моего сына. Мы ведь деньги заплатили за подписку. Это смахивает на мелкое воровство.
— Какое у него настроение?
— Когда в октябре к нему приезжала адвокат Светлана Сидоркина, она говорила, что Алексей очень подавлен, болеет, у него распухли и болят колени. Ему поставили диагноз — острый артроз — и выкинули из санчасти в камеру. Он не получает никакого лечения и обследования. Адвокат Сидоркина привезла ему письма от меня и от друзей. Это было для него поддержкой. Местный адвокат, который был у него на днях, говорит, что сейчас настроение у Алексея стало получше. Вообще он человек очень деятельный, и если нет возможности что-то делать, то впадает в депрессию. А сейчас, видимо, он понял, что мы боремся, ребята написали, что его не забыли, поэтому у него настроение стало нормальным и он держится. 24 января ему 30 лет. Юбилей.
После суда, проходившего в Москве, Алексея отправили в иркутский СИЗО. Когда сотрудники СИЗО изъяли у него личные вещи и письма, Сутуга в знак протеста объявил сухую голодовку и потребовал перевода в колонию. Через три дня Сутугу этапировалив город Ангарск, в ИК-14 Иркутской области.
Однако, как только Алексея привезли в колонию, у него нашли заточку. Адвокат Светлана Сидоркина считает, что заточку подбросили сотрудники колонии.
Перед этапированием из СИЗО заключенного полностью раздели, все его вещи были осмотрены, процедура досмотра снята на видеорегистратор. Ничего запрещенного не нашли. Осмотрен был и автозак, в котором его этапировалив сопровождении трех конвойных.
В колонии Сутугу сразу же доставили в обысковое помещение, где в присутствии десяти сотрудников колонии его вновь заставили раздеться и сложить все вещи на стол. В момент, когда Сутуга раздевался и одновременно отвечал на вопросы сотрудников колонии, один из них неожиданно обнаружил в шапке остро заточенный металлический предмет. Алексей утверждал, что заточка не имеет к нему никакого отношения.
Сутугу на семь суток поместили в ШИЗО.
В течение месяца Алексей получил еще три дисциплинарных взыскания: за отсутствие нагрудного знака, за отсутствие доклада дежурному и за неубранное помещение.
Из-за этих явно сфабрикованных нарушений его признали злостным нарушителем режима и перевели сначала на строгие условия наказания, а затем — в единое помещение камерного типа.
Сейчас Алексея содержат в едином помещении камерного типа (ЕПКТ) ИК-2 в Иркутской области.
Единые помещения камерного типа появились в колониях после июля 1997 года. До этого в каждой колонии существовала «внутренняя тюрьма» — ПКТ. Теперь созданы ЕПКТ, которые подчиняются уже не конкретному исправительному учреждению, а региональному управлению ФСИН. Часто заключенных, помещаемых в ЕПКТ, этапируют в другой город, а иногда и в другой регион. Но Алексея Сутугу оставили в том же городе Ангарске.
Члены иркутской ОНК так рассказывают о том, что они увидели в ИК-2 в июне 2015 года:
«Во дворе перед входом в помещение лежали кучи строительного мусора. В камерах был тусклый свет, не было приточно-вытяжной вентиляции, не работало радио. Столы 90х50, по обеим сторонам лавочки 90х20; стоят посередине камеры, сразу четверым поместиться бывает проблематично. Также для перемещения остается совсем мало места. Питьевая вода в баки в камерах наливалась из под крана».
Руководство Иркутского УФСИНа отреагировало на замечания, но к октябрю 2015 года строительный мусор так и не убрали. В заключении ОНК говорится:
«Перед входом в здание и по всему периметру помещения насыпаны шлаковые отходы с золой, которые взрыхляются каждый день. Происходит не только испарение вредных веществ (сульфатов, фенола и так далее) из шлака, но пыль от шлака и зола попадают по воздуху через окна в камеры и прогулочные дворики, нанося вред здоровью как осужденных, так и сотрудников».
У антифашиста есть несколько заболеваний, которые требуют лечения. Иркутский правозащитник Святослав Хроменков рассказывает:
— В октябре общественные наблюдатели установили, что Алексею не пропустили медицинскую передачу и отправили ее назад. Сотрудники учреждения объясняют это тем, что не пропускают передачи, если превышено дозволенное их количество. При этом они не заглядывают внутрь, разбираясь, медицинская передача или нет, а просто отправляют ее обратно. Говорят, надо лично приезжать и сдавать через санчасть.
В присутствии членов ОНК Сутуге был назначен рентген. На момент посещения Алексей находился в медицинском изоляторе учреждения с травмой ноги. По его словам, у него старая спортивная травма, а обострилась она после того, как он ударился ногой о тумбочку. Сутуга жаловался: с легкими проблема, дышать трудно. Он считал, что у него началось воспаление.
Адвокат Денис Иванец рассказывает, что травматолог медсанчасти ФКУ ИК-6 Ангарска установил Сутуге диагноз: острый артроз обоих коленных суставов 1 и 2 степени. Это хроническое заболевание. Гражданские специалисты-травматологи сказали адвокату, что при таком диагнозе недостаточно медикаментозной помощи, необходимы также физиотерапевтические процедуры, в том числе массаж, а также специальные ортопедические приспособления.
10 декабря 2015 года общественники вновь посетили антифашиста; он рассказал, что пропустили ту медицинскую передачу, которую привезли лично его товарищи. Алексей был очень рад, что наконец-то получил таблетки. По словам Сутуги, его осматривал врач, который сказал, что нет необходимости в проведении незамедлительной операции и с этим можно подождать до освобождения.
Адвокат Денис Иванец и правозащитники в течении календарной недели (пяти рабочих дней), начиная с 25 ноября 2015 года, постоянно пытались посетить политзаключенного.
Каждый раз, когда посетители появлялись в штабе ИК-2, ФСИНовцы находили благовидный предлог: то на месте нет начальника учреждения, который должен подписать прошение адвоката на свидание с осужденным (хотя, как выяснилось позже, он был в своем в служебном кабинете и проводил по селектору совещание с главком), то весь день отсутствует начальник ЕПКТ — якобы единственный сотрудник, который может провести адвоката на территорию за «колючку» (хотя виза руководителя ИК-2 на заявлении о свидании с осужденным была).
Сейчас члены иркутской ОНК обжалуют в суде запрет администрации ИК-2 провести личную беседу с Алексеем Сутугой в условиях звуковой изоляции от сотрудников колонии. Такое право прямо предусмотрено законом «Об общественном контроле».
Адвокат Денис Иванец сообщает, что «по словам мамы Алексея, сын не отвечает на письма супруги, родителей, друзей. При личной беседе выяснилось, что более двух третей писем просто не доходит до него! Эти письма направлены Алексею более месяца назад».
Согласно части 2 статьи 91 УИК РФ, получаемые и отправляемые осужденными письма, почтовые карточки и телеграммы подвергаются цензуре со стороны администрации исправительного учреждения, после чего они должны быть переданы осужденному.
Кроме того, родственники Алексея оформили подписку на газеты и журналы («Коммерсантъ», «Новая газета», «Российская газета», «GEO», «Вокруг света»), но Сутуга их не получает. Представители администрации ИК-2 не дали адвокату вразумительных ответов на вопрос, по какой причине это происходит. Согласно части 1 статьи 95 УИК РФ, осужденным к лишению свободы разрешается получать в посылках, передачах и бандеролях письменные принадлежности, приобретать через торговую сеть литературу, а также без ограничения подписываться на газеты и журналы за счет собственных средств.
С 20 по 30 ноября Алексея Сутугу поместили в ШИЗО (штрафной изолятор) за очередное «нарушение режима». Как рассказывают адвокаты, количество взысканий растет с каждым месяцем, и это ставит крест на возможности выйти по УДО.
10 декабря 2015 года членам ОНК удалось пообщаться с Алексеем, который передавал всем привет, особенно родным — маме, жене и ребенку. Сутуга попросил прислать их свежие фотографии, а также книги по психологии, социологии и политологии.